Что есть человек?
Альми. Мысль о Достоевском
ВРЕМЯ ЧТЕНИЯ - 18 МИНУТ
Накануне 200-летия Ф.М. Достоевского давайте честно ответим себе на вопрос: сколько произведений Федора Михайловича за последний год вы прочитали добровольно? (без школьной программы и подготовки к урокам). Подозреваю, что немного. Почему так? Будем откровенны с собой: мы не читаем не потому, что нет времени, а потому, что читать романы Достоевского современному человеку с его оголенными нервами тяжело и больно. Еще труднее понимать философию Федора Михайловича в верном ключе. С этой задачей нам помогают справиться исследователи творчества Достоевского, литературоведы, которые расставляют акценты, объясняют детали и толкуют философские идеи автора.
За сто лет написаны десятки работ, посвященных творчеству писателя. Среди них особое место занимают статьи чуткого исследователя творчества Достоевского, владимирского литературоведа Инны Львовны Альми. Ее статьи, лекции и спецкурсы обладают уникальным свойством - в них лёгкий и понятный язык сочетается с глубочайшей эрудицией и строгой логикой изложения. Обратимся к воспоминаниям и работам Инны Львовны, позволяющим прояснить идеи писателя о сущности человека и понять хрестоматийные эпизоды по-новому.
Эпизод 1. Путь к Достоевскому
Десять лет назад на филологическом факультете ВлГУ студенты готовились к юбилею Достоевского: выпускали специальный номер газеты, для которой и взяли данное интервью у Инны Львовны.
- Когда вы впервые обратились к творчеству Ф.М. Достоевского и с чем это было связано?
- Я Достоевского не читала в школе…
- Совсем не читали?
- Да, не читала. Ведь с 40-х Достоевский стал почти запрещенным писателем. Программа была широкой, нам было что почитать: Тургенев, Гончаров, Толстой. Когда стал узнаваться Достоевский? В 1936 году тот литературовед (Ермилов), руками которого Достоевский закрывался, его открыл. Вышла его книга «Достоевский» с оригинальной концепцией: до «Преступления и наказания» - взлет у Достоевского, а после – падение. Я поверила, так как ничего больше не знала.
Работала я тогда в сельской школе. Меня попросили прочитать лекцию о Достоевском. Кончался мой срок распределения. Я собиралась в аспирантуру в Ленинград. В школе верили, что я поступлю. Последнее, что я сделала в своей школе – прочла лекцию. Помню портрет Перова – он говорит о Достоевском больше, чем вся книга.
С 20-х годов в Ленинграде был цвет русских литературоведов, занимавшихся творчеством Достоевского. Среди них – Аркадий Семенович Долинин. Нам он тогда казался странным: увлечение Достоевским, просьба не подниматься с ним по лестнице на 4 этаж, его убеждение, что Достоевский жив сегодня… Мы с предубеждением слушали, что пьеса Арбузова идет от романа «Идиот», а там есть просто списываемая сцена – предложение Настасье Филипповне. Мы не верили, нам казалось, Аркадий Семенович устарел. У него было удивительное собрание писем Достоевского. Больше всего удивила меня его аспирантка. Я сказала ей: «Ну что же такое? Если Бога нет, то все позволено?». Она ответила: «А как же?». С этой убежденностью Аркадием Семеновичем, что Достоевский жив и не может быть не прав, с этого началось мое особое отношение к Достоевскому. Я начала читать его романы.
- Какой ваш любимый роман и ваш любимый герой у Достоевского?
- Объективно лучше всего сделанный роман Достоевского - «Преступление и наказание». Сам Достоевский считал, что «Идиот» неудачен. Но добавлял, что любит больше тех читателей, которые любят этот роман. Это мой роман! Он открывался для меня медленно. Думаю, Мышкин терпит поражение у Достоевского. Не могла соотнести это с эволюцией Достоевского. В Мышкине есть что-то по-особому живое. Князь из тех героев, которых грех обижать, как нельзя ударить ребенка. Идеи князя продолжаются при рассказе про Алешу, но в нем нет пронзительного обаяния Мышкина.
- Лучшее исследование Достоевского?
- Померанц «Открытость бездне». И хороший комментарий о «Преступлении и наказании» Б.Н. Тихомирова. Еще есть блестящая статья об «Идиоте» - Скафтымов «Тематическая композиция романа «Идиот». То, что Достоевский это сумел и как он сумел это суметь – непонятно.
- А какое произведение, на ваш взгляд, надо изучать в школе?
- Лучше всего написано структурно «Преступление и наказание». Его трудно, но можно объяснить. Достаточно просто можно объяснить самое трудное – мотивы преступления: убить для других или для себя. Объясним на элементарных примерах: вы добиваете что-то потому, что считаете себя несправедливо обиженным, все вам должны. Постепенно переходите к мысли, что вы лучше всех и вам положено то, что не положено никому. Это понятно подростку! Если он всмотрится в себя, то поймет. «Идиот» написан трудно. Достоевский недотянул до полной ясности. В «Карамазовых» можно брать линию Дмитрия. Но главного – главы «Великий инквизитор» - школьники недотянули бы. Здесь пропасти. Есть «Игрок» - он легко читается. Его можно было бы взять в школьную программу.
- Инна Львовна, помните, на 2 курсе вы нас спрашивали: «С кем из великих писателей вы хотели бы поужинать?».
Инна Львовна улыбается и одобрительно кивает.
- Вот если бы вы ужинали с Достоевским, что бы вы у него спросили?
- Я вместе с Окуджавой хотела бы поужинать с Александром Сергеевичем Пушкиным. С Достоевским я бы боялась ужинать, так как по дневникам Анны Григорьевны, у него было очень неровное психологическое состояние. И если ему бы немоглось, ему было бы не до разговоров с посторонним человеком. Я бы его по-другому боялась, чем Толстого. Толстой – суровый, непреступный человек. А Достоевского я бы побоялась побеспокоить, изранить. Ему и без меня довольно.
Еще один человек был – Чехов, с ним было бы хорошо поужинать и то не в самые последние годы его жизни.
- Вы смотрели последнюю экранизацию о Достоевском?
- Видела последнюю экранизацию, отношусь к ней неровно: излишне, на мой взгляд, отрицание Сараскиной хотя бы потому, что Достоевского играет великолепный актер. Неприятие мое вызвали только моменты сценария, где есть факты, которых не было в биографии Достоевского: Достоевского при расстреле поставили в первую тройку. На самом деле он стоял во второй тройке. Ему оставалось жить 4 минуты! Согласна с Сараскиной: «Ожидать выстрела и смотреть, как убивают других, – разные вещи».
Очень понравилась Анна Григорьевна в фильме, понравился последний день Достоевского – счастливый день. Я читала дневники Анны Григорьевны. Она была по-человечески не меньше необычна, чем Федор Михайлович. Но она не пыталась соревноваться с Достоевским в писательстве. Ее редкий талант в том, что она хорошо понимала свою роль при Достоевском. Она спокойно могла говорить, что не понимает поэмы «Великий инквизитор». Это не рождало в ней чувства ущербности. Она спорила с Достоевским о том, что женщина может заниматься своей работой, вести свое дело. Доказывала это на собирании марок. Это облик Анны Григорьевны – женщины самостоятельной и сильной, но точно знающей свое место, поэтому заслужившей посвящение от Достоевского в его последнем романе.
- А как вы относитесь к экранизациям «Идиота»?
- По-настоящему хороша театральная постановка романа у Товстоногова, где Мышкина играл Смоктуновский. После нее фильм Пырьева померк в моих глазах. Недавно вновь его видела. Подумала, Яковлев по-своему хорош. А Миронов – очень хорош! В нем есть подлинность, его можно смотреть после Смоктуновского. В фильме еще была одна великолепная женщина – Чурикова. Мне страшно понравился Рогожин. Наверное, ровно поставить сериал по роману «Идиот» очень трудно.
- Образ положительно прекрасного человека у Достоевского. Есть ли аналоги в мировой литературе?
- Образ христоподобного человека в литературе вообще невозможен. Невольное сопоставление с Христом всегда обернется в выявление недостатков. Я думаю, к Достоевскому это не относится. Он нарисовал то, на что не решалась вся русская литература. Он нарисовал Христа в сне Алеши и «Великом инквизиторе». Почему это получилось? Достоевский позволял себе не договаривать. Очень рискованно позволял, т.к. оставлял для читателя возможность понять все наоборот. В поэме «Великий инквизитор» Христос молчит и перед уходом целует инквизитора. Христос целует инквизитора в столетние уста. Достоевский рискует, но он очень надеется на читателя. Он надеется даже не на интеллект, а на сердце читателя. Этот благородный риск и недоговоренность дает то невероятное обаяние, которым владеет Христос и князь Мышкин. На всех прочих мы смотрим снизу вверх, а князя Мышкина невозможно обидеть.
- Интересна финальная сцена романа…
- Финал романа – самое загадочное место. Нравственная смерть Рогожина: может быть, он свою жизнь потратит на раскаяние, но он не мертвая душа. Настасья Филипповна – это физическая смерть. Хотя в финале есть страшная подробность. Рогожин: «Ходит» - и отвечают: «Ходит». Там кто-то ходит. Что касается князя… Самое простое – князя разорвали люди, которые хотели на него походить. Они и безумно ревновали его. Прежде всего, женщины. Его физические силы иссякли. Князь все-таки не Христос. Князь не может того, что от него хотят люди, физически не может спасти Ипполита; не может передать Рогожину умение любить не так, как он любит; не может убедить Настасью Филипповну, что ей нельзя распинать себя. Эта невозможность дает душевный надрыв. С ним князь и не может справиться.
Десять лет назад на филологическом факультете ВлГУ студенты готовились к юбилею Достоевского: выпускали специальный номер газеты, для которой и взяли данное интервью у Инны Львовны.
- Когда вы впервые обратились к творчеству Ф.М. Достоевского и с чем это было связано?
- Я Достоевского не читала в школе…
- Совсем не читали?
- Да, не читала. Ведь с 40-х Достоевский стал почти запрещенным писателем. Программа была широкой, нам было что почитать: Тургенев, Гончаров, Толстой. Когда стал узнаваться Достоевский? В 1936 году тот литературовед (Ермилов), руками которого Достоевский закрывался, его открыл. Вышла его книга «Достоевский» с оригинальной концепцией: до «Преступления и наказания» - взлет у Достоевского, а после – падение. Я поверила, так как ничего больше не знала.
Работала я тогда в сельской школе. Меня попросили прочитать лекцию о Достоевском. Кончался мой срок распределения. Я собиралась в аспирантуру в Ленинград. В школе верили, что я поступлю. Последнее, что я сделала в своей школе – прочла лекцию. Помню портрет Перова – он говорит о Достоевском больше, чем вся книга.
С 20-х годов в Ленинграде был цвет русских литературоведов, занимавшихся творчеством Достоевского. Среди них – Аркадий Семенович Долинин. Нам он тогда казался странным: увлечение Достоевским, просьба не подниматься с ним по лестнице на 4 этаж, его убеждение, что Достоевский жив сегодня… Мы с предубеждением слушали, что пьеса Арбузова идет от романа «Идиот», а там есть просто списываемая сцена – предложение Настасье Филипповне. Мы не верили, нам казалось, Аркадий Семенович устарел. У него было удивительное собрание писем Достоевского. Больше всего удивила меня его аспирантка. Я сказала ей: «Ну что же такое? Если Бога нет, то все позволено?». Она ответила: «А как же?». С этой убежденностью Аркадием Семеновичем, что Достоевский жив и не может быть не прав, с этого началось мое особое отношение к Достоевскому. Я начала читать его романы.
- Какой ваш любимый роман и ваш любимый герой у Достоевского?
- Объективно лучше всего сделанный роман Достоевского - «Преступление и наказание». Сам Достоевский считал, что «Идиот» неудачен. Но добавлял, что любит больше тех читателей, которые любят этот роман. Это мой роман! Он открывался для меня медленно. Думаю, Мышкин терпит поражение у Достоевского. Не могла соотнести это с эволюцией Достоевского. В Мышкине есть что-то по-особому живое. Князь из тех героев, которых грех обижать, как нельзя ударить ребенка. Идеи князя продолжаются при рассказе про Алешу, но в нем нет пронзительного обаяния Мышкина.
- Лучшее исследование Достоевского?
- Померанц «Открытость бездне». И хороший комментарий о «Преступлении и наказании» Б.Н. Тихомирова. Еще есть блестящая статья об «Идиоте» - Скафтымов «Тематическая композиция романа «Идиот». То, что Достоевский это сумел и как он сумел это суметь – непонятно.
- А какое произведение, на ваш взгляд, надо изучать в школе?
- Лучше всего написано структурно «Преступление и наказание». Его трудно, но можно объяснить. Достаточно просто можно объяснить самое трудное – мотивы преступления: убить для других или для себя. Объясним на элементарных примерах: вы добиваете что-то потому, что считаете себя несправедливо обиженным, все вам должны. Постепенно переходите к мысли, что вы лучше всех и вам положено то, что не положено никому. Это понятно подростку! Если он всмотрится в себя, то поймет. «Идиот» написан трудно. Достоевский недотянул до полной ясности. В «Карамазовых» можно брать линию Дмитрия. Но главного – главы «Великий инквизитор» - школьники недотянули бы. Здесь пропасти. Есть «Игрок» - он легко читается. Его можно было бы взять в школьную программу.
- Инна Львовна, помните, на 2 курсе вы нас спрашивали: «С кем из великих писателей вы хотели бы поужинать?».
Инна Львовна улыбается и одобрительно кивает.
- Вот если бы вы ужинали с Достоевским, что бы вы у него спросили?
- Я вместе с Окуджавой хотела бы поужинать с Александром Сергеевичем Пушкиным. С Достоевским я бы боялась ужинать, так как по дневникам Анны Григорьевны, у него было очень неровное психологическое состояние. И если ему бы немоглось, ему было бы не до разговоров с посторонним человеком. Я бы его по-другому боялась, чем Толстого. Толстой – суровый, непреступный человек. А Достоевского я бы побоялась побеспокоить, изранить. Ему и без меня довольно.
Еще один человек был – Чехов, с ним было бы хорошо поужинать и то не в самые последние годы его жизни.
- Вы смотрели последнюю экранизацию о Достоевском?
- Видела последнюю экранизацию, отношусь к ней неровно: излишне, на мой взгляд, отрицание Сараскиной хотя бы потому, что Достоевского играет великолепный актер. Неприятие мое вызвали только моменты сценария, где есть факты, которых не было в биографии Достоевского: Достоевского при расстреле поставили в первую тройку. На самом деле он стоял во второй тройке. Ему оставалось жить 4 минуты! Согласна с Сараскиной: «Ожидать выстрела и смотреть, как убивают других, – разные вещи».
Очень понравилась Анна Григорьевна в фильме, понравился последний день Достоевского – счастливый день. Я читала дневники Анны Григорьевны. Она была по-человечески не меньше необычна, чем Федор Михайлович. Но она не пыталась соревноваться с Достоевским в писательстве. Ее редкий талант в том, что она хорошо понимала свою роль при Достоевском. Она спокойно могла говорить, что не понимает поэмы «Великий инквизитор». Это не рождало в ней чувства ущербности. Она спорила с Достоевским о том, что женщина может заниматься своей работой, вести свое дело. Доказывала это на собирании марок. Это облик Анны Григорьевны – женщины самостоятельной и сильной, но точно знающей свое место, поэтому заслужившей посвящение от Достоевского в его последнем романе.
- А как вы относитесь к экранизациям «Идиота»?
- По-настоящему хороша театральная постановка романа у Товстоногова, где Мышкина играл Смоктуновский. После нее фильм Пырьева померк в моих глазах. Недавно вновь его видела. Подумала, Яковлев по-своему хорош. А Миронов – очень хорош! В нем есть подлинность, его можно смотреть после Смоктуновского. В фильме еще была одна великолепная женщина – Чурикова. Мне страшно понравился Рогожин. Наверное, ровно поставить сериал по роману «Идиот» очень трудно.
- Образ положительно прекрасного человека у Достоевского. Есть ли аналоги в мировой литературе?
- Образ христоподобного человека в литературе вообще невозможен. Невольное сопоставление с Христом всегда обернется в выявление недостатков. Я думаю, к Достоевскому это не относится. Он нарисовал то, на что не решалась вся русская литература. Он нарисовал Христа в сне Алеши и «Великом инквизиторе». Почему это получилось? Достоевский позволял себе не договаривать. Очень рискованно позволял, т.к. оставлял для читателя возможность понять все наоборот. В поэме «Великий инквизитор» Христос молчит и перед уходом целует инквизитора. Христос целует инквизитора в столетние уста. Достоевский рискует, но он очень надеется на читателя. Он надеется даже не на интеллект, а на сердце читателя. Этот благородный риск и недоговоренность дает то невероятное обаяние, которым владеет Христос и князь Мышкин. На всех прочих мы смотрим снизу вверх, а князя Мышкина невозможно обидеть.
- Интересна финальная сцена романа…
- Финал романа – самое загадочное место. Нравственная смерть Рогожина: может быть, он свою жизнь потратит на раскаяние, но он не мертвая душа. Настасья Филипповна – это физическая смерть. Хотя в финале есть страшная подробность. Рогожин: «Ходит» - и отвечают: «Ходит». Там кто-то ходит. Что касается князя… Самое простое – князя разорвали люди, которые хотели на него походить. Они и безумно ревновали его. Прежде всего, женщины. Его физические силы иссякли. Князь все-таки не Христос. Князь не может того, что от него хотят люди, физически не может спасти Ипполита; не может передать Рогожину умение любить не так, как он любит; не может убедить Настасью Филипповну, что ей нельзя распинать себя. Эта невозможность дает душевный надрыв. С ним князь и не может справиться.
Эпизод 2. Достоевский. Мысль о человеке
Так называлась открытая лекция, прочитанная Инной Львовной к юбилею писателя. Из названия можно ошибочно представить, что речь пойдет о личности писателя, однако идея Инны Львовны простиралась совсем в другой плоскости. Она отталкивалась от цитаты Федора Михайловича из письма к брату: «Человек есть тайна, надо разгадать ее. И если будешь разгадывать всю жизнь – не говори, что даром потерял время. Я разгадываю эту тайну потому, что хочу быть человеком».
Так, по мысли Инны Львовны, масштаб любого большого писателя измеряется тем, насколько он глубоко зачерпнул жизнь. И фокус лекции она сосредоточила на таких произведениях Достоевского, которые, с ее точки зрения, были наиболее значимы в вопросе постижения Достоевским человеческой сущности. Вместе с И.Л. Альми рассмотрим те произведения Федора Михайловича, которые раскрывают одну из граней ответа на вопрос: что есть человек?
Роман «Бедные люди». Макар Девушкин. Человек оставленный.
Первым в этом ряду будет главный герой романа «Бедные люди» Макар Девушкин – герой со совей философией и даже своими амбициями: он думает, почему бы ему было не написать повесть «Станционный смотритель», ведь такая простая и хорошая повесть. И все это появилось потому, что нашелся человек, которому он нужен. Причем очень важно как нужен: не нужно, чтобы он о нем заботился, а нужен человек, о котором он может заботиться. И в этой заботе о другом человеке в нем появляется все нужное для диалога с другим человеком. Но «вот в этом первом романе Достоевского самая страшная из всех его развязок, потому что человек, сложившийся для диалога, заметивший, что у него слог формируется, этот человек оказывается оставленным. И последнее его письмо не закончено, оно брошено, как брошен он сам».
Повесть «Записки из подполья». Главный герой. Непривлекательный человек.
Что же это за человек такой? Во-первых, он безмерно недоволен собой и миром. Он безмерно недоволен собой как частичкой этого мира. А это уже умеют немногие. Он отвергает все утопии, связанные с какой-то мечтой и надеждой переустроить мир, и с полным основанием он скажет о себе: «Непривлекательный я человек!». Тончайший философ Семен Франк заметил, что в этом герое Достоевский пришел к безмерному углублению гуманизма.
Роман «Преступление и наказание». Родион Раскольников. Человек с острым чувством чужой боли.
Интересный вопрос: за что мы любим Раскольникова? А, может, просто и не любим его? «Мы любим его, несомненно, любим за одно невероятное качество – у него есть острейшее чувство, острейшее ощущение чужой боли». Так, что если он увидит, что детям есть нечего, он опустит руку в карман, достанет там свои немногие медяки и оставит их на подоконнике. И именно это качество поворачивает к нему сердца людей, но оно же и вовлекает его в состояние бунта, когда он пойдет топором наводить справедливость.
А изображение бунта у Достоевского вызовет очень интересный метод, очень интересный способ. Его называют старыми словами «Доказательства ad absurdum» - через приведение к абсурду. И Раскольников очень многими путями приводится автором к абсурду, т.е. упирается головой в стенку. Я назову только самые главные. Прежде всего, известно, топор выворачивает все теории справедливости наизнанку. И тогда убивают и тех, кого планировали убить, и тех, кого совсем не планировали убить. А другая линия – человек, если он наводит справедливость топором, если он пытается жить бунтом, теряет способность, возможность жить вообще. Он отъединяется от человечества, у него перегорает сознание. И для того чтобы примкнуть к человечеству – это слова Достоевского, когда он первый раз предавал замысел своего даже не романа, а повести – ему необходимо примкнут к человечеству, нужно отказаться от бунта. Ну и наконец, речь не только о Раскольникове. Человечество просто затравит самое себя. Появится трясина или атомная бомба – не все равно как это называть. Шарик взорвем, если начнем наводить справедливость топором. И по всему поэтому-то в романе и нужен Бог, и нужна Соня Мармеладова, и нужен эпилог, когда Раскольников откроет в себе способность любить.
Роман «Идиот». Князь Мышкин. Положительно прекрасный человек.
Этому роману нужен не только особенный читатель, но нужен и особенный исследователь. А у нас и в Европе в последние десятилетия пошла волна нового ниспровержения князя Мышкина. Два сборника вышли с такими ниспровергающими статьями. И есть, я считаю, только две статьи, достойные этого романа. Одна статья 1919 года – статья Скафтымова «Тематическая композиция романа «Идиот», а вторая – это глава из книги Григория Померанца «Открытость бездне. Встреча с Достоевским». Это два исследователя с умным сердцем, сердечным слухом.
Что значит положительно прекрасный человек? В черновиках значится - «князь Христос». А в бытовой речи мы бы, наверное, сказали, это человек, в которого природа забыла положить зло. И отсюда его и невероятная прелесть, его сверхобаяние, и отсюда же его бездна, потому что роман этот имеет загадочную развязку. И эта развязка загадочна особенно на фоне первой части, где князь представлен как человек, имеющий способность невероятного воздействия на окружающих людей, где вереница его первых встреч с людьми – это вереница нравственных побед, ему все удается. И начинаешь думать, что, значит, и по ходу действия ему должно, если не все, то хотя бы многое удаваться. И загадка в том, почему роман кончается так горько и грустно, когда пересчитываешь, кого НЕ спас князь Мышкин. Собирался спасти и не спас, и сам только потерял разум. И были ведь планы у Достоевского, по которым князю что-то удается. А потом эти планы были отвергнуты. И там осталась только слабая ниточка света: третьестепенная героиня Вера Лебедева помнит князя, старается узнавать, что с ним.
Так в чем дело? Почему Достоевский не мог даровать своему герою ту грандиозную победу над злом, которая ему мечталась? А мечталась она ему чаще всего в мгновения эпилептических припадков, когда он видел мир как гармонию. Это ясно, это даже вопроса не содержит. Ведь и Христу-то не удалась ОЧЕВИДНАЯ победа над злом. И Христа распяли.
У Достоевского есть одна очень интересная запись в его черновой тетради 64 года, она сделана в тот день, когда умерла первая его жена Марья Дмитриевна: «Возлюбить человека, возлюбить другого, как самого себя, как того требует закон Христов, невозможно». Дальше объяснение почему: «я» препятствует, закон личности мешает, человеку на земле свойственно стремиться к идеалу, противоположному его натуре. Человек на земле – существо недовершенное, незаконченное. И только когда он будет довершен, будет закончен, тогда и откроется возможность жить вполне по Христову идеалу.
И именно эта запись в большой мере объясняет развязку романа «Идиот». Но также следует и другое: если на земле и среди людей появляется человек в высшей степени похожий на Христа – это такое чудо и настолько значимый факт, что становится гораздо менее важно, чего конкретно сумел добиться этот человек. Важно, что он был, что такой человек, как он, оказался возможным в мире.
Роман «Бесы». Бесовство.
Если роман «Идиот» - это исследование человеческой души в соприкосновении с абсолютным добром, то роман «Бесы» - это исследование человеческой души в соприкосновении с абсолютным злом. «Бесы» - роман многогеройный в то время, как предшествующие романы Достоевского – одногеройные. А многогеройный этот роман потому, что политика никогда не бывает делом одиночки.
Роман «Бесы» до какой-то степени становится понятным (все-таки всегда до какой-то степени), если ты будешь знать, что бесОвство – это явление иррациональное, что человек, попадающий под власть бесовства, становится пленником иррациональной силы. И не случайно в этом романе так важны эпиграфы: эпиграф из Евангелия (первый) и эпиграф из пушкинских «Бесов» (второй). Первый выражает надежды Достоевского на будущее России, а второй выражает представление Достоевского о российском бездорожье.
О страшной актуальности этой книги можно сказать только одно. С некоторых пор содержание книги Достоевского начинает выплескиваться из литературы в жизнь. Так, что ты даже уже не понимаешь, с чем ты имеешь дело: с Достоевским или с каким-то жизненными фактами.
«Братья Карамазовы». Плетение человеческих путей.
«Братья Карамазовы» - это семейная хроника. Достоевский использует фольклорный архетип: «средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак» – отец и трое сыновей. Из этого следует, что нет уже единой идеологической группы людей, как в «Бесах». А есть плетение разных и очень значимых, явных отдельных человеческих путей. И плетение этих путей и дает представление о природе человека и о сущности человеческой жизни.
Старший сын Дмитрий – человек в самом точном смысле этого слова. Человек необыкновенной широты и необыкновенно широкого сердца, сличающий в себе две бездны – бездну Мадонны и бездну Содома. А если к этому еще прибавить то, что сам Дмитрий называет «карамазовский безудерж», то и рождается захватывающее наслаждение, когда летишь из одной бездны в другую вниз головой и вверх пятками (мне жалко тех, кто не понимает, как это бывает). И вот этот полет из одной бездны в другую чреват только одной мелочью – пропасть можно ни за грош. И великая вера Достоевского в человека проявляется именно в изображении Дмитрия, в том, что Дмитрий выглядит столь привлекательно, в том, что Дмитрий не убил отца. Дмитрий не может быть убийцей отца. От страшной обиды, нанесенной Илюшечке, Дмитрий поднимется до знания, что нужно жить так, чтобы не плакало дитё. И главное – Дмитрий не придет к отказу от страстей, Дмитрий придет к высветлению страсти. И будет он думать, что он бросает достойную женщину – Катерину Ивановну ради подлой, ради Грушеньки. А выяснится, что Грушенька – настоящая, что любовь Дмитрия – это не плотская страсть, а это подлинная любовь. И вот этот образ Дмитрия – я повторяю – он и помогает нам понять, насколько же Достоевский верит в человека, если он может нарисовать такое лицо.
Иван гораздо собраннее, чем Дмитрий, и Уже, но глубже и страшнее. Линия Ивана – это линия бунта. И есть несколько линий этого бунта. Прежде всего это бунт против Бога – создателя мира. «Я ни Бога не приемлю, - говорит Иван, - я мира, им созданного, принять не могу. Он связан с тем злом, которое переполняет мир и с безвинными страданиями». И как пример этих страданий Иван собирает коллекцию страшных фактов страдания детей и интересуется, согласился ли бы Алеша быть архитектором здания, построенного на таких условиях.
«Ну и тут опять-таки романы Достоевского выплескиваются в жизнь. А если выплескиваются в жизнь, то не обойдешься без собственных воспоминаний. Прошу прощения. Прага. Делегация наших студентов в Прагу. Мы ей руководили (делегацией). Стоим мы в бывшем здании бывшего концлагеря, где все есть, как положено: там есть и газовая камера, и печи для того, чтобы ликвидировать плоды газовой камеры. А в бывшем бараке лежат рисунки детские. Рисунки детей, сожженных в этих самых газовых камерах. Мы же были испорчены литературой. Стоять бы мне и думать о газовой камере, а у меня встает перед глазами вся эта коллекция страшных фактов Ивана. И я понимаю, почему человечеству после войны понадобилось то, что было названо «теологией после Освенцима». Потому что мы же очень хорошо понимаем, что без Бога мы не можем. До какой-то степени очень многие из нас приняли церковь. Но и понять, как Бог мог допустить Освенцим, мы тоже не можем».
А другая линия – это тяга огромного количества людей к тому, чтобы отказаться от дарованной им Христом свободы и вручить свою свободу и свою личность кому-нибудь, кто за него, за человека, будет строить и решать его жизнь. Это тяга к тому, кто в поэме Ивана назван Великий Инквизитор, а может называться фюрер, а может называться генералиссимус – один черт! И это страшное несовершеннолетие людей губит их самих и губит тех, кто попадает в этот самый круговорот.
Есть еще одна линия. Она связана с историей молоденькой девочки – Лизы Хохлаковой. «Бесенок», как ее называют. Девочка, спасенная Зосимой, вдруг обнаруживает в своей душе стремление к злу и любовь к злу. И даже Алеша теряется перед этим страшным открытием. Это спонтанный рост зла в человеческой душе, беспричинный и спонтанный. И все это повергает Ивана в состояние бунта, хотя Иван уже очень хорошо знает, что бунтом жить нельзя. Он так и скажет Алеше: «Бунтом жить нельзя, а я хочу жить». И Достоевский должен и хочет опровергнуть этот бунт его извечным испытанным способом – доказательством ад абсурдум. Иван и мир, им созданный, должен прийти к абсурду. И придет к абсурду.
В романе есть позитив, который противопоставлен негативу. Позитив – Алеша, воззрения Алеши, дела Алеши и те, кто стоит за его плечами – старец Зосима и весь монастырь, в котором живет и умирает Зосима. И очень хорошо, что в этом последнем романе изображен старец Зосима. Он обладает той сердечной мудростью, от которой и Алеше, и читателю, и человеку вообще становится теплее. От его слов, что самое главное – любовь к человеку – «греха человеческого не любИте, а человека любите», от его слов, что нельзя обижать не только человека, «нельзя обижать и божью тварь»… И есть у него выражение, которое я не могу объяснить, но которое страшно люблю. Он говорит: «У каждой твари есть свой Христос». От его мудрости сердечной - он объясняет, что такое ад. «Ад, – говорит он, – это время, потерянное для любви». Только на земле человеку дана возможность любить. Если он пропустит это время, он потом будет испытывать адские муки. Так вот рядом с Зосимой тепло так, как будто бы есть рука, за которую ты можешь взяться.
Так называлась открытая лекция, прочитанная Инной Львовной к юбилею писателя. Из названия можно ошибочно представить, что речь пойдет о личности писателя, однако идея Инны Львовны простиралась совсем в другой плоскости. Она отталкивалась от цитаты Федора Михайловича из письма к брату: «Человек есть тайна, надо разгадать ее. И если будешь разгадывать всю жизнь – не говори, что даром потерял время. Я разгадываю эту тайну потому, что хочу быть человеком».
Так, по мысли Инны Львовны, масштаб любого большого писателя измеряется тем, насколько он глубоко зачерпнул жизнь. И фокус лекции она сосредоточила на таких произведениях Достоевского, которые, с ее точки зрения, были наиболее значимы в вопросе постижения Достоевским человеческой сущности. Вместе с И.Л. Альми рассмотрим те произведения Федора Михайловича, которые раскрывают одну из граней ответа на вопрос: что есть человек?
Роман «Бедные люди». Макар Девушкин. Человек оставленный.
Первым в этом ряду будет главный герой романа «Бедные люди» Макар Девушкин – герой со совей философией и даже своими амбициями: он думает, почему бы ему было не написать повесть «Станционный смотритель», ведь такая простая и хорошая повесть. И все это появилось потому, что нашелся человек, которому он нужен. Причем очень важно как нужен: не нужно, чтобы он о нем заботился, а нужен человек, о котором он может заботиться. И в этой заботе о другом человеке в нем появляется все нужное для диалога с другим человеком. Но «вот в этом первом романе Достоевского самая страшная из всех его развязок, потому что человек, сложившийся для диалога, заметивший, что у него слог формируется, этот человек оказывается оставленным. И последнее его письмо не закончено, оно брошено, как брошен он сам».
Повесть «Записки из подполья». Главный герой. Непривлекательный человек.
Что же это за человек такой? Во-первых, он безмерно недоволен собой и миром. Он безмерно недоволен собой как частичкой этого мира. А это уже умеют немногие. Он отвергает все утопии, связанные с какой-то мечтой и надеждой переустроить мир, и с полным основанием он скажет о себе: «Непривлекательный я человек!». Тончайший философ Семен Франк заметил, что в этом герое Достоевский пришел к безмерному углублению гуманизма.
Роман «Преступление и наказание». Родион Раскольников. Человек с острым чувством чужой боли.
Интересный вопрос: за что мы любим Раскольникова? А, может, просто и не любим его? «Мы любим его, несомненно, любим за одно невероятное качество – у него есть острейшее чувство, острейшее ощущение чужой боли». Так, что если он увидит, что детям есть нечего, он опустит руку в карман, достанет там свои немногие медяки и оставит их на подоконнике. И именно это качество поворачивает к нему сердца людей, но оно же и вовлекает его в состояние бунта, когда он пойдет топором наводить справедливость.
А изображение бунта у Достоевского вызовет очень интересный метод, очень интересный способ. Его называют старыми словами «Доказательства ad absurdum» - через приведение к абсурду. И Раскольников очень многими путями приводится автором к абсурду, т.е. упирается головой в стенку. Я назову только самые главные. Прежде всего, известно, топор выворачивает все теории справедливости наизнанку. И тогда убивают и тех, кого планировали убить, и тех, кого совсем не планировали убить. А другая линия – человек, если он наводит справедливость топором, если он пытается жить бунтом, теряет способность, возможность жить вообще. Он отъединяется от человечества, у него перегорает сознание. И для того чтобы примкнуть к человечеству – это слова Достоевского, когда он первый раз предавал замысел своего даже не романа, а повести – ему необходимо примкнут к человечеству, нужно отказаться от бунта. Ну и наконец, речь не только о Раскольникове. Человечество просто затравит самое себя. Появится трясина или атомная бомба – не все равно как это называть. Шарик взорвем, если начнем наводить справедливость топором. И по всему поэтому-то в романе и нужен Бог, и нужна Соня Мармеладова, и нужен эпилог, когда Раскольников откроет в себе способность любить.
Роман «Идиот». Князь Мышкин. Положительно прекрасный человек.
Этому роману нужен не только особенный читатель, но нужен и особенный исследователь. А у нас и в Европе в последние десятилетия пошла волна нового ниспровержения князя Мышкина. Два сборника вышли с такими ниспровергающими статьями. И есть, я считаю, только две статьи, достойные этого романа. Одна статья 1919 года – статья Скафтымова «Тематическая композиция романа «Идиот», а вторая – это глава из книги Григория Померанца «Открытость бездне. Встреча с Достоевским». Это два исследователя с умным сердцем, сердечным слухом.
Что значит положительно прекрасный человек? В черновиках значится - «князь Христос». А в бытовой речи мы бы, наверное, сказали, это человек, в которого природа забыла положить зло. И отсюда его и невероятная прелесть, его сверхобаяние, и отсюда же его бездна, потому что роман этот имеет загадочную развязку. И эта развязка загадочна особенно на фоне первой части, где князь представлен как человек, имеющий способность невероятного воздействия на окружающих людей, где вереница его первых встреч с людьми – это вереница нравственных побед, ему все удается. И начинаешь думать, что, значит, и по ходу действия ему должно, если не все, то хотя бы многое удаваться. И загадка в том, почему роман кончается так горько и грустно, когда пересчитываешь, кого НЕ спас князь Мышкин. Собирался спасти и не спас, и сам только потерял разум. И были ведь планы у Достоевского, по которым князю что-то удается. А потом эти планы были отвергнуты. И там осталась только слабая ниточка света: третьестепенная героиня Вера Лебедева помнит князя, старается узнавать, что с ним.
Так в чем дело? Почему Достоевский не мог даровать своему герою ту грандиозную победу над злом, которая ему мечталась? А мечталась она ему чаще всего в мгновения эпилептических припадков, когда он видел мир как гармонию. Это ясно, это даже вопроса не содержит. Ведь и Христу-то не удалась ОЧЕВИДНАЯ победа над злом. И Христа распяли.
У Достоевского есть одна очень интересная запись в его черновой тетради 64 года, она сделана в тот день, когда умерла первая его жена Марья Дмитриевна: «Возлюбить человека, возлюбить другого, как самого себя, как того требует закон Христов, невозможно». Дальше объяснение почему: «я» препятствует, закон личности мешает, человеку на земле свойственно стремиться к идеалу, противоположному его натуре. Человек на земле – существо недовершенное, незаконченное. И только когда он будет довершен, будет закончен, тогда и откроется возможность жить вполне по Христову идеалу.
И именно эта запись в большой мере объясняет развязку романа «Идиот». Но также следует и другое: если на земле и среди людей появляется человек в высшей степени похожий на Христа – это такое чудо и настолько значимый факт, что становится гораздо менее важно, чего конкретно сумел добиться этот человек. Важно, что он был, что такой человек, как он, оказался возможным в мире.
Роман «Бесы». Бесовство.
Если роман «Идиот» - это исследование человеческой души в соприкосновении с абсолютным добром, то роман «Бесы» - это исследование человеческой души в соприкосновении с абсолютным злом. «Бесы» - роман многогеройный в то время, как предшествующие романы Достоевского – одногеройные. А многогеройный этот роман потому, что политика никогда не бывает делом одиночки.
Роман «Бесы» до какой-то степени становится понятным (все-таки всегда до какой-то степени), если ты будешь знать, что бесОвство – это явление иррациональное, что человек, попадающий под власть бесовства, становится пленником иррациональной силы. И не случайно в этом романе так важны эпиграфы: эпиграф из Евангелия (первый) и эпиграф из пушкинских «Бесов» (второй). Первый выражает надежды Достоевского на будущее России, а второй выражает представление Достоевского о российском бездорожье.
О страшной актуальности этой книги можно сказать только одно. С некоторых пор содержание книги Достоевского начинает выплескиваться из литературы в жизнь. Так, что ты даже уже не понимаешь, с чем ты имеешь дело: с Достоевским или с каким-то жизненными фактами.
«Братья Карамазовы». Плетение человеческих путей.
«Братья Карамазовы» - это семейная хроника. Достоевский использует фольклорный архетип: «средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак» – отец и трое сыновей. Из этого следует, что нет уже единой идеологической группы людей, как в «Бесах». А есть плетение разных и очень значимых, явных отдельных человеческих путей. И плетение этих путей и дает представление о природе человека и о сущности человеческой жизни.
Старший сын Дмитрий – человек в самом точном смысле этого слова. Человек необыкновенной широты и необыкновенно широкого сердца, сличающий в себе две бездны – бездну Мадонны и бездну Содома. А если к этому еще прибавить то, что сам Дмитрий называет «карамазовский безудерж», то и рождается захватывающее наслаждение, когда летишь из одной бездны в другую вниз головой и вверх пятками (мне жалко тех, кто не понимает, как это бывает). И вот этот полет из одной бездны в другую чреват только одной мелочью – пропасть можно ни за грош. И великая вера Достоевского в человека проявляется именно в изображении Дмитрия, в том, что Дмитрий выглядит столь привлекательно, в том, что Дмитрий не убил отца. Дмитрий не может быть убийцей отца. От страшной обиды, нанесенной Илюшечке, Дмитрий поднимется до знания, что нужно жить так, чтобы не плакало дитё. И главное – Дмитрий не придет к отказу от страстей, Дмитрий придет к высветлению страсти. И будет он думать, что он бросает достойную женщину – Катерину Ивановну ради подлой, ради Грушеньки. А выяснится, что Грушенька – настоящая, что любовь Дмитрия – это не плотская страсть, а это подлинная любовь. И вот этот образ Дмитрия – я повторяю – он и помогает нам понять, насколько же Достоевский верит в человека, если он может нарисовать такое лицо.
Иван гораздо собраннее, чем Дмитрий, и Уже, но глубже и страшнее. Линия Ивана – это линия бунта. И есть несколько линий этого бунта. Прежде всего это бунт против Бога – создателя мира. «Я ни Бога не приемлю, - говорит Иван, - я мира, им созданного, принять не могу. Он связан с тем злом, которое переполняет мир и с безвинными страданиями». И как пример этих страданий Иван собирает коллекцию страшных фактов страдания детей и интересуется, согласился ли бы Алеша быть архитектором здания, построенного на таких условиях.
«Ну и тут опять-таки романы Достоевского выплескиваются в жизнь. А если выплескиваются в жизнь, то не обойдешься без собственных воспоминаний. Прошу прощения. Прага. Делегация наших студентов в Прагу. Мы ей руководили (делегацией). Стоим мы в бывшем здании бывшего концлагеря, где все есть, как положено: там есть и газовая камера, и печи для того, чтобы ликвидировать плоды газовой камеры. А в бывшем бараке лежат рисунки детские. Рисунки детей, сожженных в этих самых газовых камерах. Мы же были испорчены литературой. Стоять бы мне и думать о газовой камере, а у меня встает перед глазами вся эта коллекция страшных фактов Ивана. И я понимаю, почему человечеству после войны понадобилось то, что было названо «теологией после Освенцима». Потому что мы же очень хорошо понимаем, что без Бога мы не можем. До какой-то степени очень многие из нас приняли церковь. Но и понять, как Бог мог допустить Освенцим, мы тоже не можем».
А другая линия – это тяга огромного количества людей к тому, чтобы отказаться от дарованной им Христом свободы и вручить свою свободу и свою личность кому-нибудь, кто за него, за человека, будет строить и решать его жизнь. Это тяга к тому, кто в поэме Ивана назван Великий Инквизитор, а может называться фюрер, а может называться генералиссимус – один черт! И это страшное несовершеннолетие людей губит их самих и губит тех, кто попадает в этот самый круговорот.
Есть еще одна линия. Она связана с историей молоденькой девочки – Лизы Хохлаковой. «Бесенок», как ее называют. Девочка, спасенная Зосимой, вдруг обнаруживает в своей душе стремление к злу и любовь к злу. И даже Алеша теряется перед этим страшным открытием. Это спонтанный рост зла в человеческой душе, беспричинный и спонтанный. И все это повергает Ивана в состояние бунта, хотя Иван уже очень хорошо знает, что бунтом жить нельзя. Он так и скажет Алеше: «Бунтом жить нельзя, а я хочу жить». И Достоевский должен и хочет опровергнуть этот бунт его извечным испытанным способом – доказательством ад абсурдум. Иван и мир, им созданный, должен прийти к абсурду. И придет к абсурду.
В романе есть позитив, который противопоставлен негативу. Позитив – Алеша, воззрения Алеши, дела Алеши и те, кто стоит за его плечами – старец Зосима и весь монастырь, в котором живет и умирает Зосима. И очень хорошо, что в этом последнем романе изображен старец Зосима. Он обладает той сердечной мудростью, от которой и Алеше, и читателю, и человеку вообще становится теплее. От его слов, что самое главное – любовь к человеку – «греха человеческого не любИте, а человека любите», от его слов, что нельзя обижать не только человека, «нельзя обижать и божью тварь»… И есть у него выражение, которое я не могу объяснить, но которое страшно люблю. Он говорит: «У каждой твари есть свой Христос». От его мудрости сердечной - он объясняет, что такое ад. «Ад, – говорит он, – это время, потерянное для любви». Только на земле человеку дана возможность любить. Если он пропустит это время, он потом будет испытывать адские муки. Так вот рядом с Зосимой тепло так, как будто бы есть рука, за которую ты можешь взяться.
Эпизод 3. Статьи Инны Львовны Альми, посвященные исследованию творчества Ф.М. Достоевского.
Сборник статей «О поэзии и прозе»
1) Об одном из источников замысла романа «Преступление и наказание».
2) О сюжетно-композиционном строе романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
3) О романтическом «пласте» в романе «Преступление и наказание».
4) К вопросу о психологизме Достоевского.
5) Идеологический комплекс «Преступления и наказания» и «Письма о "Дон Карлосе"» Ф. Шиллера.
6) О сюжетно-композиционном строе романа «Идиот».
7) К интерпретации одного из эпизодов романа «Идиот» (рассказ генерала Иволгина о Наполеоне).
8) Об одной из глав романа «Братья Карамазовы» («Черт. Кошмар Ивана Федоровича»).
9) Поэтика образов праведников в поздних романах Ф. М. Достоевского
(Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы).
10) Роль стихотворной вставки в системе идеологического романа Достоевского.
11) Лирическое начало в повести Ф. М. Достоевского «Кроткая».
12) «Эхо» «Медного всадника» в творчестве Ф. М. Достоевского 40-60-х гг. (От «Слабого сердца» к «Преступлению и наказанию»).
13) «Француз и русская барышня» - три стадии в развитии одного сюжета (Загоскин, Пушкин, Достоевский).
14) «Игрок» Достоевского и традиция тургеневского романа.
15) О превращениях пушкинского «Жил на свете рыцарь бедный» в художественном мире Достоевского.
16) Традиции Достоевского в поздней прозе Пастернака («Доктор Живаго» в соотнесенности с романом «Идиот»).
Сборник статей «Внутренний строй литературного произведения»
1) Отзвуки поэмы «Граф Нулин» в «Бедных людях» Достоевского.
2) Роман Достоевского и поэзия. Достоевский о поэзии.
3) Эквиваленты поэзии в романе Достоевского.
4) Достоевский и Островский: Смысл идеологических сопряжений; грани типологической близости.
Достоевский и современность. Материалы VIII Международных Старорусских чтений 1993 г.
Альми И. Л. К вопросу о психологизме Достоевского («Преступление и наказание»).
Литературовед в современной культуре: личность, слово, общество. Сборник материалов XII Международной конференции. 2019
Альми И. Л. Феномен бесовства в романах Достоевского.
Сборник статей «О поэзии и прозе»
1) Об одном из источников замысла романа «Преступление и наказание».
2) О сюжетно-композиционном строе романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
3) О романтическом «пласте» в романе «Преступление и наказание».
4) К вопросу о психологизме Достоевского.
5) Идеологический комплекс «Преступления и наказания» и «Письма о "Дон Карлосе"» Ф. Шиллера.
6) О сюжетно-композиционном строе романа «Идиот».
7) К интерпретации одного из эпизодов романа «Идиот» (рассказ генерала Иволгина о Наполеоне).
8) Об одной из глав романа «Братья Карамазовы» («Черт. Кошмар Ивана Федоровича»).
9) Поэтика образов праведников в поздних романах Ф. М. Достоевского
(Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы).
10) Роль стихотворной вставки в системе идеологического романа Достоевского.
11) Лирическое начало в повести Ф. М. Достоевского «Кроткая».
12) «Эхо» «Медного всадника» в творчестве Ф. М. Достоевского 40-60-х гг. (От «Слабого сердца» к «Преступлению и наказанию»).
13) «Француз и русская барышня» - три стадии в развитии одного сюжета (Загоскин, Пушкин, Достоевский).
14) «Игрок» Достоевского и традиция тургеневского романа.
15) О превращениях пушкинского «Жил на свете рыцарь бедный» в художественном мире Достоевского.
16) Традиции Достоевского в поздней прозе Пастернака («Доктор Живаго» в соотнесенности с романом «Идиот»).
Сборник статей «Внутренний строй литературного произведения»
1) Отзвуки поэмы «Граф Нулин» в «Бедных людях» Достоевского.
2) Роман Достоевского и поэзия. Достоевский о поэзии.
3) Эквиваленты поэзии в романе Достоевского.
4) Достоевский и Островский: Смысл идеологических сопряжений; грани типологической близости.
Достоевский и современность. Материалы VIII Международных Старорусских чтений 1993 г.
Альми И. Л. К вопросу о психологизме Достоевского («Преступление и наказание»).
Литературовед в современной культуре: личность, слово, общество. Сборник материалов XII Международной конференции. 2019
Альми И. Л. Феномен бесовства в романах Достоевского.
Подготовила Татьяна Ковалева
All photo and video materials belong to their owners and are used for demonstration purposes only. Please do not use them in commercial projects.
